На больших руках усталой матери Умирал её последний сын. Полевые ветры тихо гладили Серебристый лен его седин. Гимнастёрка с воротом распахнутым Задубела пятнами на нём. Из тяжелых ран В сырую пахоту Опадала кровь его огнём. — Я ль тебя, сыночек, не лелеяла, Я ль тебя, родной, не берегла?.. Ясны очи, Кудри эти белые, Силу богатырскую дала. Думала — сойдутся в жизни праздники… Ты последней радостью мне был! А теперь твои закрылись глазоньки, Белый свет в ресницах Стал не мил. — Увидав её слезинку