«Я не думаю», — сказал Ренуар в старости одному молодому коллеге, — «что я, если бы не внешние обстоятельства, провел бы хоть один день, не рисуя». Он был трудолюбивым работником и воспринимал себя именно как такового — как человека, который выполняет аккуратную работу, приносящую радость зрителю, а не как пророка или «мастера». Он ненавидел это название. Прежде всего, живопись для него стала своего рода естественной жизненной функцией, само собой разумеющейся и непринужденной формой выражения и