Даниил Страхов

На опушке времени, где горизонт переходит в безмолвие далей, предстаёт рыцарь. Его глаза, как клинки, прожигают пространство, а лицо сравнимо с полотном, на котором мастер прописал изящество и тайну одновременно. Взгляд его затаил в себе вызов и решимость, в них читается история прошедших сражений и сохраняемая им гордость за каждую оставленную рубцовскую отметину. Рубашка чуть трепыхает на ветру, впитывая в себя свободу далей, воплощая в каждом изгибе щедрость полотна. Фон же — мягкие тона зелени и синевы — словно намекает на ландшафт прошлого, которое столь же велико, сколь необъятно. Это сцена наполняется тихим эхом шагов неизвестных воинов и шёпотом, тенями которых он по-прежнему руководствуется. Подобно путнику, он бессменно вглядывается в горизонт, там, где прошлое и будущее встречаются для вечного поединка в пространстве человеческой судьбы.