Отцы и дети (1983)

В осеннем воздухе разлита слабая меланхолия, будто сама природа читается в изгибах плюша и в мягких линиях фетровых шляп. Один из них, с покритием вековечным, тихо затеняет глаза, словно пытаясь скрыть обуревающие мысли. Второй, подняв воротник своего лоснящегося пальто, кивает, слушая шепот невидимого дилижанса вдали. Диалог — мимолетный, но насыщеннейший, словно у Шекспира, где каждое слово, каждое движение отзывается эхом в бесконечности. Они словно старинные друзья или братья, пересекающие рубеж своих будней, и в их взгляде — умиротворение и загадка. Камеры не видно, но её присутствие ощущается в каждом росчерке света, наполняющего сцену. Едва заметный ветер колышет листья, и время замерло в ожидании решения, которое может изменить ход истории. Экзистенциальная трактовка мгновения, где прошлое и будущее переплетаются в нежно-драматической связке.