Любимое восклицание интеллигенции

На фоне выцветшей бумаги, словно из далёкого архива, очерчено это признание, обличающее каждодневный трагикомизм бытия. Академическая мантия обременяет плечи, превращая её хозяина в некое воплощение Гамлета нашего времени. Его мятежный дух сталкивается с неопределённостью повседневного хаоса, где возникает вопрос, которому нет ответа. Порыв этих слов поднимает вихрь из сомнений и самоедства, словно звучат они из ветров стеклянного штурма за окном. Текст пробивается сквозь накопившиеся слои времени. Перья и чернильницы стали свидетелями трудов его, как таинственных привидений в ночи лабиринта. Ироничный академик сравнивает себя с героем романа, заковывая свои чувства в стихию белого листа, украшенного отголосками старинных машинописных шрифтов. Те же знаки, что отделяют мысль и язык, которые мы ведём на бумаге, когда ипостаси ищут гармонию и смирение.