Заварю в чашке сладкую горечь. и считаю задумчиво код. Зверобой - сын степей, а не горец мне по капле любовь отдаёт. В нём расплавлено чуточку солнца, слышен посвист хазарский в ночи. Хрупкий стебель, по-девичьи тонкий, об утраченных грёзах молчит. Он свидетель кривых ятаганов, с перекатами сумрачных слов, и шипящих - в наречии пАнов, и звенящих на теле оков. Зверобой отзовётся мотивом смутной песни, запутанных снов, стуком дятла, весенним приливом с полногласием рвущихся слов.